Раздел: "Статьи"
К вопросу о месте происхождения Радзивиловской летописи в списке XV в.
(продолжение)
некоторых полууставных почерков, идентифицировать которые в разных сборниках либо невозможно, либо крайне трудно. Если почерки Ефросина и Гурия отличаются от почерков других писцов каждый своей индивидуальностью, то полууставное письмо их учеников или других малоизвестных писцов снивелировано и зачастую не поддается идентификации. Мы обратили внимание на полууставное письмо, в котором использованы черные чернила, а почерк близок по типу к почерку Гурия Тушина, но без его индивидуальных особенностей. Это тексты к миниатюрам Р.Л. № 88, 90 на л. 38 и 38 об., где сделаны вставки в связи с наклейкой миниатюры на пустое место. Рядом на поле "галка", поставленная черными чернилами, вероятно, редактором.
3) Для нашего исследования важно, что в Ермолинской летописи Н. П. Лихачев увидел те же водяные знаки (голова быка с крестом), что и в Р.Л. Обе летописи датируются на основании этих знаков последним десятилетием XV в.
[24] А. Н. Насонов предполагал, что источником Ермолинской летописи был ростовский владычный свод, доведенный до 1472 г. Эта мысль была высказана А. А. Шахматовым, который считал ростовские "владычные своды общерусскими". Можно полагать, что это был Московский свод, принадлежавший, как и Ермолинская летопись, Троице-Сергиеву монастырю. По мнению Насонова, аналогом этого свода, дополненным московским материалом из архива митрополита, был Владычный летописный свод, принадлежавший Кирилло-Белозерскому монастырю.[25] Я. С. Лурье полагал, что в 70-х гг. XV в. в Кирилло-Белозерском монастыре был составлен свод, основанный на общерусском и местном материале, и именно он был использован Сокращенными сводами и отразился в "Летописце русском" и Ермолинской летописи. Это лишь предположение ученого, но следует полностью согласиться с тем, что наблюдения Я. С. Лурье "свидетельствуют о тесной связи между этим сводом и историографической деятельностью кирилловских иноков, о тождестве их летописных источников".[26] Взаимозависимость текстов в сводах позволяет представить размах летописной работы в Кирилло-Белозерском монастыре, а также связь этой работы с книгописанием в Ростовской епархии и Троице-Сергиевом монастыре. Ростовское княжество выделилось из Владимиро-Суздальского в 1207 г. и только в 1474 г. воссоединилось с Москвой. Во время нашествия Батыя в 1237 г. многие памятники из Владимира могли быть спасены в результате их перемещения в Ростов, остававшийся единственным епископским центром во всей Ростово-Суздальской земле. Как свидетельствуют источники, в отличие от Владимира, Ростов и Суздаль сравнительно мало пострадали от нашествия татар. Уже в 70-80-х гг. XIII столетия возобновляются культурные связи Ростова с Киевщиной.[27]
4) Для нашего исследования имеет значение, что два памятника, которые объединены под одним переплетом с Р.Л. (л. 246 об.-249 об.; 250 об.- 251 об.), представлены в сборниках Ефросина в отличных редакциях и в отрывках. При описании сборника (РНБ, Кир.-Бел. собр., № 53/1130) М. В. Рождественская заметила, что в "Слове о крещении земли Рускыя и о князи Володимире" (л. 122-129) "лексические чтения" во многих случаях "ближе" к аналогичному рассказу в Р.Л. и Московско-Академическом своде, чем к Лаврентьевской летописи.[28] На л. 246 непосредственно за текстом Р.Л. в рукописи следует текст "Сказания Данила игумена смиренаго, иже походи ногами своими и очами виде". Поскольку в печатном описании Р.Л. не было дано в свое время необходимой характеристики данного списка "Хожения", скажем попутно, что список назван М. А. Веневитиновым "отрывочным"; при публикации памятника этот список использован в качестве вариантов IV редакции.[29] В сборнике Ефросина находится древнейший текст "Хожения" (РНБ, Кир.-Бел. собр., № 9/1086, л. 130-135 об.), однако текст памятника был сокращен кирилловским книгописцем. На л. 250 об. Р.Л. помещен текст: "Слово святаго Епифания, сказание о пророцех и пророчицах". Известен тот же памятник, но в другой редакции, Ефросина (РНБ, Кир.-Бел. собр., № 122/1099, л. 18 об.-19). Наличие одних и тех же памятников в разных редакциях хотя и осложняет их отождествление, но свидетельствует о разнообразии репертуара рукописной книжности в монастырской библиотеке. Это важно, если наше предположение о месте создания Р.Л. соответствует действительности.
5) К сожалению, мы почти не знаем по именам живописцев XV в., которые иллюстрировали рукописную книжность. Как правило, это были иконописцы, способные использовать свой талант в художественном оформлении рукописных книг, преимущесгвенно богослужебного содержания (евангелия и апостолы или жития святых). Широко известно Евангелие Хитрово начала XV в., иллюстрированное, по предположению исследователей, великим Андреем Рублевым или его учителем Даниилом Черным, а возможно, тем и другим вместе.[30] Р.Л. - единственный светский памятник XV в., украшенный живописными миниатюрами. Эта великокняжеская летопись, по словам Г. М. Прохорова, занимала "очень важное место в истории не только владимирского, но всего русского летописания" и, вероятно, потому была богато иллюстрирована.[31]
В летописи 618 миниатюр, исполнителями которых были разные мастера. В. И. Сизову, например, удалось выявить руки 5 мастеров. При подготовке факсимильного издания летописи в цвете научная сотрудница ОРРК БАН И. Н. Сергеева, при участии А. А. Амосова (оба ныне покойные), попыталась проанализировать технику каждого из этих живописцев и установила три группы разностильных рисунков. Сложность изучения миниатюр состоит прежде всего в том, что они почти все в той или иной степени подверглись правке, которую можно увидеть в перерисовке первоначальных рисунков, обводке контуров действующих персонажей, а также лошадей, их сбруи и т. д. Исследователи определили и орудия (перо, кисть, трость), с помощью которых художники создавали миниатюры. В результате удалось разделить все миниатюры на три основные группы: 1-я группа рисунков (л. 3-95 об.), манера исполнения которых связана с оригиналами, основанными на византийских образцах, композиция статичная; 2-я группа рисунков (л. 96 об.-194 об.), манера исполнения которых более свободная, фигуры "пропорциональные", "полны движения, лица - выразительности"; 3-я группа рисунков (л. 194 н.-245 об.), манера которых связана с мастером, создавшим "оригинальные, полные динамики композиции". Он был знаком с западноевропейским искусством, вероятно, хорошо знал древнерусскую и византийскую живопись, ибо его руке принадлежат рисунки на наклейках и правка более ранних миниатюр.[32] Характеризуя последнего мастера, исследователи техники исполнения миниатюр опирались на высказывания крупнейших историков искусства. Еще Н. П. Кондаков заметил, что вопреки общему правилу последняя треть лицевых изображений в Р.Л. превосходит предшествующие, ибо "оказывается наиболее разработанною в художественном отношении...".[33] Б. А. Рыбаков конкретизировал замечание Кондакова, привел собственные наблюдения и сделал вывод, с которым мы не можем не согласиться. Он пишет, что начиная с 1169 г. западные готические элементы встречаются в полноценном комплексе: рыцарский доспех XV в., своеобразные вычурные щиты XV в., пушки в амбразурах крепостей, и при этом миниатюры XV в. с изобилием западных черт "нарисованы в совершенно иной манере - рисунок широк, выдвигается на поля, композиция свободная, не скованная старыми образцами". Далее автор объясняет, что эта часть рисунков является оригинальным творчеством художника